«На закате тучки тают...»
Но и сейчас не чуждается Любовь Михайловна ни труда, ни веселья, а песни поет, кажется, непрестанно. Пока разговариваем, то вставит строчку из «Хороши весной в саду цветочки», то затянет «Вся от солнца золотая, ты на лодочке плывешь». Живет припеваючи — говорят про людей, не знающих лишений. Ее же «припеваючи» — это скудное детство, война, сиротство и большие труды, дававшиеся ей только силой характера и любовью — к людям, к родным местам, к своей работе, к самой жизни, наконец...
Когда отец, Михаил Андреевич, на фронте пропал без вести — он был поваром, попал под бомбежку, после чего не нашли следа даже от полевой кухни, которую он вез на передовую, — у матери на руках остались восемь ребят мал мала меньше. А за пропавших без вести кормильцев семьям никаких выплат не полагалось. Но надо было жить, поднимать младших, устраивать старших... В том числе дочку Любу, она совсем девчонкой пошла в колхоз — на ферме с телятами помогала, свеклу тяпала-копала, коров начала доить.
О том времени, когда на фермах доили вручную и сами доярки кормили-поили буренок, свидетельствуют ее воспоминания: «Представьте такую картину: мороз 35 градусов, на речке во льду проруби продолбят, рядом корыта поставят, и мы, доярки, воду ведрами черпаем, в корыта наливаем, а потом к ним коров гоним. Они бегом бегут. Того и гляди сшибут тебя. А вокруг глыбы льда. И прорубь рядом. Упадешь туда — то ли достанут, то ли не успеют. Никто не поверит, что такое было. Скажут, сказка. Тем более не верят, когда говорю, что мне в ту пору только 13 лет исполнилось» (из книги Вячеслава Искорнева «Повесть о настоящем председателе»).
Силос в огромных кошелках на животе таскали, барду — ведрами. «Но Господь силы давал, как винты какие в ногах и руках были», — рассказывает Любовь Михайловна. На каждую доярку приходилось 25 коров. Позднее, когда появились автопоилки и дойка механизировалась, группы выросли до 60 голов. Но это уже были другие времена, был Глазьев, под председательством которого колхоз в 50-е годы начал путь триумфального восхождения. А маленькая девочка выросла и поняла, что жить и трудиться с песней, с улыбкой, с задором гораздо легче, чем с жалобами и стенаниями. Тогда-то она и затянула: «На закате тучки тают...» Они и растаяли, но для этого понадобилась долгая самоотверженная жизнь.
Молочная передовая
Подумать только, доярки в ночь ходили семена клевера обмолачивать, чтобы дойное стадо сытнее и вкуснее кормить! Работали до часу-двух ночи, а к четырем-пяти уже шли на первую дойку. Да с песнями.
Самим приходилось и сортировать семена — через решета, вращая специальные колеса очистительных установок. И в коровниках порядок наводили — мели, белили. Не случайно у каждой группы коров на столбе фотография доярки-хозяйки висела: так установил председатель, чтобы сразу видеть, чьи огрехи и чьи достижения глазам открываются.
Однако кроме подвигов на молочной передовой доярки умудрялись еще и личный, семейный фронт держать. Правда, у Любови Пешковой он был невелик: под ее началом была всего лишь одна боевая единица — сын Володя. Но она постоянно находила себе забот, держала крепкое подсобное хозяйство и всем помогала.
Вселенная по имени семья
Вот уже и сын вырос, отслужил срочную, женился, стал отцом троих детей, а она все старалась быть ему полезной. Хотя работал сын шофером, семью обеспечивал. Но не все так просто: остался у Володи только сын — инвалид детства — Саша. И Любовь Михайловна энергично взялась не просто за содержание, воспитание, а за лечение, реабилитацию мальчика.
Еще до школы на руках, в дождь и снег, носила его на ферму, завернув в одеяло. А когда пришло время учиться, три года возила в школу на... лотке. После лечения Саша понемногу начал ходить: сначала в специальной обуви, потом и самостоятельно. И так доходился, что впоследствии даже на лыжах бегал вместе с классом, очень хотел быть со всеми наравне. Бабушку он называл мамой, вырос трудолюбивым, непьющим, стал хорошим сварщиком, женился. Уже и у него трое детей.
— Летом у нас дом полон ребятишек, — гордится Любовь Михайловна. Оказывается, сын ее в свое время вторично женился. Взял в супруги молодую овдовевшую женщину Марину Петровну с двумя маленькими дочками Таней и Леной, которые и выросли в пешковском семействе. Теперь и у них уже свои детки, а летом все они съезжаются к маме, бабушке и прабабушке Любе, отметившей свой 90-й день рождения. Это ли не счастье — в свои серебряные лета жить с родными людьми, с сыном и снохой, в центре своей маленькой вселенной по имени семья...
Славная карьера
Но рассказ про Любовь Михайловну не будет полным, если забыть про ее славу на весь Советский Союз, которую она заработала добросовестным и долгим трудом в молочном животноводстве. Наверняка в стране было немного доярок, начинавших свою карьеру с ручной дойки и дослужившихся до автоматических доильных установок, уйдя на пенсию, кстати, только в 65 лет. Не случайно Любовь Михайловну показывали по центральному телевидению и опубликовали очерк о ней в журнале «Крестьянка» с тиражом в миллионы экземпляров.
Немало удивили столичных корреспондентов не только производственные показатели и большой стаж выдающейся матренской колхозницы, но и ее неунывающий нрав, любовь к песне. Когда она рассказала, как их доярки отдыхают после доек, журналисты захотели воочию это увидеть. Пришлось ей взяться за гармошку, растянуть меха, а дояркам ринуться в пляс. Все это вошло в репортажи, после чего Любовь Пешкова и прославилась на всю страну. Однако и тогда, и сейчас рассказ про Любовь все равно неполон: есть еще в ней и задор, и силы, и умение жить припеваючи...
"Липецкая газета". Эмма Меньшикова, labarita@yandex.ru